Если суд встанет на сторону обвинения и даст человеку, который четыре года боролся с торговлей наркотиками в своём городе, пусть даже не двенадцать лет, пусть даже год лишения свободы, – это будет знак. У меня был друг, который стал наркоманом. Поначалу он считал себя мистиком, интересовался изменёнными состояниями сознания, читал в оригинале Кастанеду и выращивал на подоконнике пейот.

Потом начал экспериментировать с таблетками, варил смеси на основе эфедрина, сопровождая свои алхимические опыты рассуждениями о священном растении ариев соме. Закончил он, впрочем, банальным героином. У меня была знакомая девушка, которая стала наркоманкой. Её путь был короче и проще: она вышла замуж за парня, который плотно сидел на героине.

Через полгода она уже колола наркотики себе в шею, потому что вены на руках «ушли». Ещё один мой знакомый учился на врача-нарколога. Он с красным дипломом окончил медицинское училище, а потом мединститут. Он искренне хотел лечить наркоманов и алкоголиков.

По роду своей деятельности он очень хорошо знал, как те или иные препараты влияют на психику человека, и в какой-то миг решил, что может принимать их без серьёзных последствий для здоровья. Возможно, из чисто научного интереса. Но сейчас он уже в третий раз лежит в клинике для тех, кого когда-то хотел лечить.

Многие из тех, с кем я обсуждал эту проблему, говорили о том, что у них есть друзья, знакомые, родственники, ставшие наркоманами. Число наркоманов (не людей, пробовавших наркотики!) Минздрава, сотнями тысяч, по оценкам профессионалов из Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) – миллионами.

В городе Нижний Тагил на Урале живёт 375 тыс. По официальной статистике, в этом городе насчитывается около 3 тыс. То есть каждый двенадцатый. Если статистику Нижнего Тагила экстраполировать на всю Россию, мы получим страшную цифру в 15 млн. К счастью, это не совсем так. В разных регионах страны ситуация с наркоманией варьируется от относительно благополучной до ужасной.

В Нижнем Тагиле она ужасная. Несколько лет назад посреди подростков Нижнего Тагила был популярен лозунг «кто не колется – тот лох». Если кто-то решит, что они упомянуты тут в целях разжигания национальной розни, то вынужден разочаровать: профессионалам хорошо известно, что значительная доля наркотрафика в России контролируется именно цыганскими семьями. Если раньше традиционными занятиями цыган считались попрошайничество и гадание, то теперь к ним прибавилась ещё и продажа наркотиков.

Вообще в наркобизнесе существует нечто как бы «разделения труда» по национальному признаку, но это тема для отдельного исследования. Для нашей темы немаловажно, что цыгане на Урале – это основные дилеры наркомафии.

Соответственно, места их компактного проживания – главные источники наркотической дряни. И вот в 2 6 году в городе появился фонд « Город без наркотиков », который возглавил восемнадцатилетний парень Егор Бычков. Спортсмен, боксёр. Человек, для которого слова «здоровый образ жизни» были не пустым звуком.

Подтолкнуло Бычкова к созданию фонда знакомство с Евгением Ройзманом – человеком, который активно и успешно борется с наркомафией на Урале уже одиннадцать лет. Отступление: екатеринбургский прецедент В 1999 году екатеринбургский бизнесмен Евгений Ройзман с друзьями основали основополагающий в стране фонд « Град без наркотиков ». Это отступление понадобилось мне, чтобы показать: коррумпированной власти всегда выгодно представить своих противников «бандитами» и связать их с криминалом.

Между тем, « Городок без наркотиков » был, по сути, восстанием жителей Екатеринбурга против наркоторговцев. Оттого что у простых, не облечённых властью граждан, тоже есть свои интересы. Они, например, не хотят, чтобы их дети садились на иглу, ценой своей жизни увеличивая сверхдоходы наркобарыг. Не хотят, чтобы милиция и прокуратура, которые должны с наркоторговцами биться, «крышевали» их за мзду малую (хотя, судя по конкретным делам, не такую уж и малую).

Скорбь только в том, что простые граждане, как правило, не организованы. Сидят на кухнях, жалуются дружбан другу на жизнь, мечтают: эх, всю бы эту наркомафию извести под корень! А наркомафия тем временем продаёт героин их детям, дети становятся наркоманами и превращают в ад не только свою жизнь, но и существование своих близких. Но это всё до поры.

Стоит появиться инициативной группе, которая готова вступить в реальную борьбу с наркомафией, граждане начинают шевелиться. Так было с фондом в Екатеринбурге. Когда Ройзман с друзьями опубликовали номер пейджера, на тот, что можно было сбрасывать информацию о торговле наркотиками, то в течение только одного месяца на него пришло две тысячи шестьсот восемь сообщений (это было в 1999 году; на сегодняшний момент таких сообщений больше шестидесяти тысяч). При этом достоверность информации превышает 8 %.

Это, так сказать, нижний уровень общественной поддержки: номер пейджера набрать несложно, а персональной ответственности – никакой. Но это ещё не восстание. Восстание – это когда сотни джентльмен выходят на улицы по призыву борцов с наркомафией. Когда понимают, что вместе они – сила. И тогда сами собой исчезают нерешительность и страх перед коррумпированной властью.

В Екатеринбурге Ройзману и его друзьям удалось вывести на митинг против наркоторговли немного тысяч человек. После этого стало ясно, что как бы ни пытались очернить фонд средства массовой информации, мощная общественная поддержка ему гарантирована. Так было и в Нижнем Тагиле. Когда Егор Бычков с друзьями организовал первую массовую акцию своего фонда, его поддержали сотни людей. Если быть точным, то сто пятьдесят.

Эти сто пятьдесят мужчина приехали в цыганский посёлок Кушва, то самое место, откель расползались наркотики по Нижнему Тагилу. Стучались в дома цыган-наркоторговцев и требовали, чтобы те прекратили свой криминальный бизнес. Никакого нарушения законности, всё только мирно. Но наркоторговцы запаниковали. Этой акцией нижнетагильский фонд « Город без наркотиков » громко заявил о себе.

А затем началась конкретная работа. Противостояние И в Екатеринбурге, и в Нижнем Тагиле такая работа построена по одному принципу: оперативники фонда вычисляют торговцев наркотиками, информацию об этом передают в ГУВД, ФСБ, ФСКН, и вместе с сотрудниками этих органов ездят на задержания. Но сотрудники фондов держат руку на пульсе, сообщая обо всех подобных случаях в Управление Генпрокуратуры Россия по Уральскому федеральному округу и – для подстраховки – в СМИ.

Нижнетагильский фонд сразу же нажил себе влиятельных врагов в местном отделении Госнаркоконтроля. Это было связано с громким делом начальника второго отделения нижнетагильского УФСНК подполковника Олега Кравченко. Отдел Кравченко активно «боролся» с наркомафией, задерживая в год.. Это притом, что в одной только Кушве таких наркоторговцев были десятки, и их имена и адреса были прекрасно известны Кравченко и его сотрудникам. Такая «эффективность» требовала хоть каких-то объяснений.

И в какой-то момент новое руководство Госнаркоконтроля по Свердловской области этих объяснений потребовало. В Нижнетагильском ГНК начались внутренние проверки. У Кравченко в машине был обнаружен героин. Кравченко отстранили от работы и попросили тихо уйти из наркополиции.

Пенсионеру Тарасову незадолго до этого исполнилось 27 лет.) А фонд Бычкова продолжал свою работу. И за начальный же год его существования смертность от наркотиков в Нижнем Тагиле сократилась в два раза. В два раза! Начались аресты цыган-наркоторговцев. И не просто аресты: сотрудники фонда не давали развалить дела на стадии следствия, доводили их до суда.

В отрезок времени с 2 6 по 2 8 год фондом совместно с правоохранительными органами было проведено более двухсот операций против торговцев наркотиками. По коммерциал-интересам тагильской наркомафии был нанесён чувствительный удар. Что делает мафия в таких случаях? Мафия отвечает.

В голливудских фильмах к герою-одиночке, борющемуся против коррумпированной системы, подсылают наемного убийцу. В популярном в позднесоветское время итальянском телесериале «Спрут» мафия натравливала на доблестного комиссара Каттани своего прикормленного адвоката Терразини.

Уральской мафии не потребовалось тратиться ни на киллеров, ни на продажных адвокатов. В 2 8 году Егором Бычковым занялась нижнетагильская прокуратура. Здесь необходимо остановиться и сделать необходимое пояснение. Несмотря на то, что мало кто сомневается в заказном характере дела, возбуждённого против Егора Бычкова и его сотрудников, никаких доказательств этому, разумеется, не существует.

Поэтому я не стану утверждать, что тагильские наркоторговцы пришли в прокуратуру и заплатили большие деньги за то, чтобы Егора Бычкова вкупе с его фондом в городе больше не было.

Единственное, что разрешается утверждать наверно: действия прокуратуры удивительным образом сыграли на руку наркоторговцам, которым Егор Бычков очень мешал. К деятельности фонда формально прицепиться было воспрещено: все операции проводились совместно с правоохранительными органами, строго в рамках закона. Гражданское общество, ничего не поделаешь. Но потом Егор Бычков вместе со священником Геннадием Ведерниковым организовал на территории церковного прихода в посёлке Северный реабилитационный центр для наркоманов.

И автоматически подставился под потрясение. Середина Что такое реабилитационный центр? Это такое местоположение, где человеку помогают отбояриться от наркотической зависимости без применения лекарств. Ведь, согласно закону «О наркотических средствах и психотропных веществах», медикаментозным лечением наркоманов имеют право заниматься только государственные учреждения.

На долю частных учреждений (включая частные клиники) остаются так называемые «реабилитационные услуги»: психотерапия и общее укрепление организма. Говоря проще, реабилитационный центр – это место, где наркоманы «переламываются». Сделать это довольно сложно.

Ведь наркоман в состоянии наркотического голодания, а тем больше ломки не в состоянии думать ни о чём, кроме как о новой дозе. Поэтому редко какой наркоман даёт согласие на пребывание в реабилитационном центре: за него это, как правило, делают родственники. Но российское законодательство запрещает принудительное лечение больных наркоманией.

Суть последнего заключается в том, что несовершеннолетним больным наркоманией наркологическая помощь может оказываться как по их просьбе или с их согласия, так и без таковых (но с обязательным согласием их родителей). Хотя бы несовершеннолетним!

Но более того такой половинчатый закон встречает жёсткое противодействие как со стороны правозащитников (как же! Возврат к тоталитарному обществу!)

Между тем, «гуманный» закон в данном случае защищает права наркоманов (то есть людей неадекватных и общественно опасных), но попирает права законопослушных граждан (их близких)… Родители тагильских наркоманов приходили в фонд Егора Бычкова и умоляли о помощи. Они платили деньги за то, чтобы их детей вылечили. Пять-шесть тысяч рублей.

Стоимость реабилитации наркомана в частной клинике варьируется от десяти до пятнадцати тысяч долларов. Ясно, что Егор не намеревался озолотиться на реабилитационном центре. Тех денег, которые платили в кассу центра, едва-едва хватало на то, чтобы пациентов кормить. В некоторых случаях наркоманы приходили в центр сами. В других случаях сотрудники фонда приезжали к наркоману домой и увозили его в реабилитационный центр.

Силой. Наверное, это нехорошо. Надо думать, это нарушение прав человека, когда приезжают крепкие пацаны, скручивают человеку руки за спиной и увозят лечиться. Но только в том случае, если это человек, а не наркоман. Наркоман – это всё-таки не совсем дядя. И в биологическом смысле (у него прочий обмен веществ), и в психологическом.

Если среда согласно с тем, что убийц, насильников и воров необходимо изолировать, оно не должно лицемерно работать исключение для наркоманов. Потому что для наркомана ни убийство, ни насилие, ни кража не являются табу. Хорошо, давайте полагать их больными. Наркоманов не нужно сочувствовать, их нужно лечить.

И если наркоман не хочет лечиться сам, его нужно лечить насильно. Егору Бычкову и отцу Геннадию удалось вылечить в своём центре сорок человек. Больше им вылечить не дали. Как только Егор Бычков и отец Геннадий открыли реабилитационный центр, на них посыпались прокурорские и милицейские проверки, инспекции администрации города, лавина публикаций в официальных тагильских СМИ.

В ходе этих проверок от находившихся на реабилитации наркоманов были получены заявления о недобровольном их нахождении в центре. Как это делалось? Элементарно. Находящегося в состоянии ломки наркомана спрашивали: – Ты хочешь продолжать реабилитацию? Смекнуть, что ответит наркоман, было нетрудно.

На основании этих заявлений против Бычкова было заведено уголовное занятие. И в единственный великолепный день на допросе в прокуратуре Дзержинского района ему был поставлен ультиматум: либо до вечера ребцентр закрывается, либо «закрывают» самого Егора. И Егор сдался. А кто бы не сдался в его ситуации? Центр закрыли, всех наркоманов развезли по домам.

Родственникам наркоманов идти стало некуда. Но это было только зачин. Прокуратура взялась за дело всерьёз. В 2 9 году начался судебный процесс против Егора Бычкова и двух его сотрудников – Александра Васякина и Виталия Пагина.

Их обвинили в похищении людей (не забудем, что они увозили наркоманов в ребцентр с согласия и по просьбе их родственников), незаконном лишении свободы, жестоком обращении с находившимися на реабилитации (истязание и побои). Процесс тянулся больше года, и подошёл к своему завершению этой осенью. Арбитр должна огласить приговор 6 октября. А теперь самое главное.

Прокурор Дзержинского района Нижнего Тагила Светлана Кузнецова потребовала для Егора Бычкова наказания в виде 12 лет лишения свободы… Чудовище Главная вина Бычкова и его друзей состоит в том, что они открыто бросили вызов коррумпированной системе.

И если наркоманы выходят из таких центров излечившимися от своей зависимости, это объясняется тем, что эта зависимость замещается другой, психологической (проще говоря, происходит зомбирование). Однако прокуратура такими центрами отчего-то не занимается. Почему? Возможно, вследствие того что, что они так или иначе встроены в коррумпированную систему.

А фонд и центр Бычкова (так же, как и «Город без наркотиков» Ройзмана) возникли и существуют помимо этой системы. Наркоторговцы платят продажным ментам и следователям, сектанты отстегивают прокурорам, финансовые потоки отлажены и приносят доход всем, инкорпорированным в систему. А организации, подобные « Городу без наркотиков » не платят никому и ни у кого не берут взяток.

Они существуют сами по себе, они – реальная форма народного сопротивления коррупции и беспределу власти. И поэтому они опасны. Сейчас сопротивление наркомафии в Нижнем Тагиле разгромлено. Фонд прекратил свою работу, реабилитационный центр уничтожен.

Сам Егор Бычков сказал в своем последнем слове на суде: «Безусловной победой прокуратуры является то, что я больше никогда не буду заниматься реабилитацией наркоманов.